СМОЛЕНСК (Часть вторая)

Условием, выдвигаемым Сигизмундом в переговорах с Великим посольством, прибывшим из Москвы, была непременная сдача Смоленска. Король получил из Польши конфиденциальное известие о намерении подданных лишить его короны, если он не добудет Смоленска, и потому Сигизмунд упорно отказывался отпустить сына в Москву до тех пор, пока поляки не овладеют крепостью. Послы Сигизмунда и москвичи, стоявшие за Владислава, то посулами, то угрозами пытались принудить смолян сдаться, но гарнизон и горожане, изнывавшие от голода и холода, умиравшие от вражеских снарядов и болезней, наотрез отказывались идти на какие-либо уступки, твердо решив «всем помереть, а королю и его панам отнюдь не поклоняться».

Отказавшись подчиняться требованиям московского правительства, воевода Шеин оказался в полной политической изоляции и был вынужден действовать на свой страх и риск, взвалив на себя всю полноту ответственности. Чтобы поддержать воинскую дисциплину в тяжелейших условиях осажденной крепости, когда трудно было рассчитывать на какую бы то ни было помощь извне, воевода Шеин прибегал к суровым мерам. Пожалуй, именно он впервые в истории русской армии ввел практику наказания смертной казнью — в частности, за неявку на караульное дежурство (дворяне вместо себя посылали подчас на крепостную стену своих слуг). Накал борьбы требовал от русских воинов полной самоотверженности.

Одним из участников осады Смоленска 1609-1611 гг., польский офицер С. Маскевич, писал: «Смоленские стены выведены опытным инженером так искусно, что при них под землей находятся тайные ходы, где все слышно, куда не проводили подкопы.  Пользуясь ими, москвитяне подрывались из крепости под основание стен и либо встречались с нашими, либо подводили мины под наши подкопы и, взорвав оные порохом, работы истребляли, а людей захватывали и душили землей».

К 1611 году в крепости из-за болезней и в результате военных действий оставалось менее четырехсот мужчин, способных держать в руках оружие. На их долю выпало охранять всю крепостную стену, протяженность которой составляла около 6,4 км. Силы защитников истощались с каждым днем. Участь города была предрешена. В самом начале июня поляки предприняли решающий штурм, ударив одновременно с нескольких сторон. Неприятель ворвался на улицы города, где завязалась ожесточенная схватка. В «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина есть эпизод, описывающий последние часы защитников Смоленска: «Бились долго в развалинах, на стенах, на улицах города при звуке всех колоколов и святом пении в церквах, где жены и старцы молились. Ляхи, везде одолевая, стремились к главному храму Божьей Матери, построенному Мономахом, где заперлись многие из горожан и купцов…» По преданию, видя, спасения нет, посадский человек Белавин поджег пороховой склад, расположенный по соседству с Успенским собором. Страшный взрыв разрушил все постройки Соборной горы, рухнула и часть собора похоронив под обломками стен много женщин и детей. Далее историк пишет: «От страшного взрыва, грома и треска неприятель оцепенел, забыв на время свою победу и с ужасом видя весь город в огне, в который жители бросали все, что имели драгоценного, и сами бросались, чтобы оставить неприятелю только пепел, а любезному отечеству пример добродетели. На улицах и площадях лежали груды сожженных тел… Не Польша, но Россия могла торжествовать сей день, великий в ее летописях».

Шеин долгое время упорно продолжал отбиваться от неприятеля, засев с горсткой своих воинов в Коломенской башне крепости и не желая складывать оружие. И лишь после того как стала очевидна вся безысходность создавшегося положения, поддавшись на уговоры жены, опасавшейся за жизнь детей, герой обороны Смоленска прекратил сопротивление. Стойкость смоленского воеводы вызвала восхищение даже у неприятеля, польский хронограф назвал Шеина «русским Гектором», уподобив тем самым Смоленск древней Трое.

Раненого Шеина жестоко пытали, поляки хотели получить от него сведения о богатой смоленской казне, слухи о которой ходили в польском стане. Ничего не добившись, поляки завоевали воеводу в «железы» и вместе с семьей отправили в польский плен.

После захвата Смоленска в город начали прибывать униаты и католики. Большие права при польских властях получили орден базилиан-униатов, а также иезуиты и доминиканцы. Они учредили в Смоленске свои службы, открыли кляшторы в бывших  православных монастырях и церквах. Так, например, знаменитый Авраамиевский монастырь был преобразован в доминиканский кляштор, святые же мощи преподобного Авраамия были уничтожены. Иконы и церковную утварь увозили в Польшу и Литву. Польский военачальник Януш Радзивил вывез из Смоленска, а затем продал в Кенигсбергскую библиотеку великолепную, иллюстрированную красочными миниатюрами летопись. История порой бывает несправедлива — этот памятник древнерусской письменности известен теперь в науке как Радзивилловская летопись, по имени человека, укравшего ее.

Москва не смирилась с потерей Смоленска. И когда в 1632 году умер король Сигизмунд и в Польше воцарилась смута, к Смоленску спешно снарядили огромную рать, во главе которой встал вернувшийся еще в 1618 году из плена боярин Шеин. В русской армии насчитывалось семь тысяч иноземцев.

В начале декабря 1632 года город взяли в блокадное кольцо.

Московское войско поставило в предместьях остроги с теплыми избами, рогатки, частоколы, были насыпаны высокие валы, вырыты шанцы. Одним словом, Шеин основательно готовился к длительной осаде, хорошо зная, что смоленскую крепость невозможно взять сходу… Осада продолжалась долгих десять месяцев.

Сначала ничто не предвещало катастрофы. С марта 1633 года, когда наконец поспели «наряды», тяжелые осадные орудия, московское войско начало регулярно штурмовать Смоленску крепость. Особенно яростные бои разгорелись на участке между Никольскими и Молоховскими воротами, где, по свидетельству очевидцев, русские осадные пушки палили по шестьсот раз на дню. В этот период войны в результате подкопов  и обстрелов было разрушено несколько башен крепости, воины Шеина делали отчаянные приступы к проломам в стене, но поляки умело держали оборону.

У осажденных поляков кончались продовольствие, порох, ядра. От перебежчиков Шеин знал, что крепость вот — вот  должна сдаться. Но к лету 1633 года политическая ситуация в Польше вновь стабилизировалась, сын Сигизмунда, Владислав, занял польский престол и сразу же, снарядив двадцатитрехтысячное войско, двинулся на выручку осажденному гарнизону смоленской крепости. В августе, когда армия короля Владислава появилась у стен Смоленска, ситуация резко изменилась в пользу поляков. На Покровской горе развернулись ожесточенные бои. Польской коннице удалось захватить слабые Заднепровские укрепления и выйти к мосту через Днепр, деблокировав таким образом осажденный гарнизон крепости.

Страницы: 1 2