Мать Тереза (Албания-Индия)
Мать Тереза была настойчива в своем стремлении жить среди бедных. Но сестры ордена встретили ее решение враждебностью и непониманием. Она очень страдала от такого отношения, серьезно заболела и едва не умерла. Несколько дней она металась в горячке, и сестры не надеялись, что она выживет.
Во время болезни на мать Терезу снизошло Видение. Она увидела себя на Небе стоящей перед Святым Петром. «Зачем ты пришла сюда? — спросил Святой Петр. — Тебе здесь нечего делать. На Небе нет бедных. О ком же ты будешь заботиться здесь?» — «Ладно, я уйду, но скоро и у вас появятся бедные. Я приведу их на Небо из трущоб».
Настоятельница монастыря отослала Терезу к архиепископу Калькутты Ф. Перьеру. Он выслушал ее рассказ о том, что она должна выполнить особый план Провидения, но разрешения работать за пределами монастыря не дал.
После этого разговора он все обсудил с отцом Генри, который хорошо знал сестру Терезу. Архиепископа очень беспокоило, как отнесется к этому Рим, какую реакцию общественности может вызвать европейское происхождение матери Терезы в контексте обретения Индией в скором будущем независимости и к каким политическим последствиям может привести принимаемое им решение. В итоге он отложил принятие решения на год, а пока предложил сестре Терезе молиться за успешное решение вопроса или вступить в орден Святой Анны, в котором сестры в темно-синих сари помогают бедным. Мать Тереза не согласилась с архиепископом. Она хотела не только помогать бедным, но и жить среди них.
Год спустя она вновь обратилась к архиепископу Перьеру с той же просьбой, и тот решил дать согласие, но только после того, как получит «добро» от папы римского и матери-настоятельницы из Дублина. На это снова потребовалось время…
В августе 1948 года сестра Тереза наконец получила разрешение покинуть орден сестер Лорето при условии, что она продолжит следовать обету нищеты, целомудрия и поста.
16 августа 1948 года мать Тереза ушла из монастыря, навсегда простившись с его спокойной, размеренной жизнью, и поселилась у знакомых индусов в бедняцком квартале. У нее не было ничего, кроме нескольких рупий в кошельке и великой любви к Христу в сердце. Ей было 38 лет, когда она сменила монашеские одежды на белое сари с голубой каймой и распятием, приколотым к плечу. Сари она купила в индийской лавке за четыре рупии, а кайму и распятие сделала сама из голубой тесьмы.
Вскоре мать Тереза отправилась в индийский город Патна, чтобы закончить там ускоренные курсы медицинских сестер. Для нее было совершенно очевидно, что она сможет помогать бедным, с их антисанитарными условиями жизни, только если овладеет навыками лечения и предупреждения заболеваний.
Таким образом, прохождение курсов медсестер было неразрывно связано с выполнением Терезой плана Провидения.
Настоятельница в Патне — врач по образованию — с пониманием отнеслась к желанию матери Терезы жить среди бедных, но отговорила ее от идеи питаться только рисом и солью, как это делают бедняки, так как это было бы наилучшим способом препятствовать осуществлению замысла Господа — ведь чтобы вести такой образ жизни, нужно обладать недюжинным здоровьем.
Мать Тереза понимала, как нужна ее помощь измученным болезнями беднякам Калькутты, и окончила двенадцатимесячные курсы всего за четыре месяца. Вернувшись в Калькутту, сестра Тереза пошла в самое запущенное бедняцкое гетто Моти Джил, где она говорила с нищими и помогала им, чем могла. Все, что у нее было — это 5 рупий (около 50 центов) и кусок мыла. Она помогала купать детей и промывать раны. Люди из трущоб были потрясены: кто же она, эта европейская женщина в дешевом сари? Она хорошо говорит на бенгальском языке. Она приносит с собой чистоту, свет и тепло!
Спала Тереза на соломенном полу в хижине, которая обходилась ей в 5 рупий в месяц. На второй день пребывания в Моти Джил она взялась учить пятерых ребятишек из бедных семей алфавиту, рисуя буквы прямо на земле. Некоторое время спустя она смогла снять небольшое помещение для школы и учить детей читать, писать и обслуживать себя.
Все это время Бог давал ей силы и поддержку: она всегда находила необходимые лекарства, одежду, еду и помещение, чтобы принимать бедных и помогать им. В обед дети получали из ее рук стакан молока, а также кусочек мыла и могли услышать ее слова о Боге, который есть любовь и который — несмотря на всю эту убогую действительность — любит их, на самом деле любит.
Однажды к матери Терезе обратилась бенгальская девушка из богатой семьи, одна из ее бывших учениц в школе Св. Анны, и сказала, что хочет остаться с ней и помогать бедным. Но сестра Тереза здраво смотрела на вещи. Она ответила, что речь идет о полном отречении от всех материальных благ, и предложила своей воспитаннице немного подождать.
19 марта 1949 года девушка вновь пришла к ней, но на этот раз совсем без украшений и в дешевом платье. Она приняла решение. Девушка взяла себе имя Агнес (ведь именно так звали мать Терезу на самом деле). Так у матери Терезы появилась первая последовательница. В мае их было уже трое, в ноябре — пятеро, а в январе следующего года — семеро. В письме подруге мать Тереза пишет: «Мои помощницы — усердные труженицы. Мы работаем вместе пять дней в неделю. В их сердцах столько нежности к беспризорным детям! Если бы ты только видела, как проясняются детские мордашки при появлении сестер».
Мать Тереза молила Бога, чтобы Он послал ей больше помощниц, ведь работы было очень много. Каждое утро они вставали ни свет ни заря, долго молились и шли на мессу, чтобы Господь дал им силы в их нелегком деле служения бедным. Весь оставшийся день они работали в бедняцком квартале.
К их великой радости, некий господин Гоумс предложил матери Терезе и ее помощницам верхний этаж своего дома.
В 1949 году сестра Тереза получила индийское гражданство.
По мере того как число ее последовательниц растет, мать Тереза начинает серьезно задумываться о создании нового ордена. Первыми читателями «Устава ордена сестер милосердия» стали отец Генри, отец Селест ван Икзем и отец Гельдер. Окончательный вариант устава был представлен архиепископу, который послал его в Рим на рассмотрение папы римского.
Осенью 1950 года мать Тереза получила разрешение Ватикана на создание ордена сестер милосердия. Папа Пий XII утвердил решение об образовании ордена 7 октября 1950 года. В день, когда пришел ответ из Рима, архиепископ отслужил торжественную мессу, и отец Селест ван Икзем зачитал уставные документы. На тот момент в ордене было 12 сестер. Сегодня тысячи сестер во всем мире отмечают 7 октября как день основания единственного католического ордена, возникшего в XX веке. Не прошло и пяти лет, как орден стал папским. Это означало, что он напрямую подчиняется папе римскому.
Число бедных и больных людей, приходивших за помощью, все время росло. Росло и число сестер ордена милосердия, добровольно выбиравших путь служения обездоленным Для размещения новых сестер было необходимо подходящее помещение. И такое помещение нашлось: один мусульманин, намеревавшийся переселиться в Пакистан, за бесценок продал ордену свой большой дом, получивший впоследствии название «Дом Матери». Деньги на покупку дома дал архиепископ Калькутты.
Вначале кандидаты на поступление в новый орден все были жителями города Бенгала, но вскоре они начали приезжать и из других индийских городов, а затем — и со всего мира.
К трем обычным монашеским обетам — нищеты, целомудрия и поста — мать Тереза добавила четвертый: всеми силами служить беднейшим, ничего не требуя взамен.
Никаких средств на благотворительные цели Ватикан ей не выделил, и молодая монахиня полагалась только на себя. Сначала у матери Терезы было совсем мало помощников. Первой посвященной ордена сестер милосердия стала юная девушка из города Бенгала, которая вместе с матерью Терезой подбирала на улицах умирающих. Позднее членами ордена стали многие бывшие ученицы школы при монастыре Лорето.
Они ухаживали за больными, раздавали лекарства и продовольствие, помогали прокаженным. Что-то им жертвовали благотворители, что-то они выпрашивали по домам: лекарства, срок годности которых истекал, тряпье, остатки еды — все у них шло в дело.
В 1952 году мать Тереза открыла первый дом для умирающих. Позднее подобные учреждения стали называть хосписами. История его создания такова: мать Тереза увидела на улице умирающую женщину, которая была настолько слаба, что крысы начали есть ее заживо. Тело женщины было сплошь покрыто язвами и фурункулами.
Потрясенная этим жутким зрелищем, монахиня доставила умирающую в ближайшую больницу. Однако там отказались принять несчастную, ведь у нее не было ни денег, ни медицинской страховки. Мать Тереза проявила настойчивость. Она сказала, что никуда не уйдет, пока не будет уверена, что о страдалице позаботятся. И она добилась своего: умирающую приняли в госпиталь.
Мать Тереза искренне радовалась своей маленькой победе, но уже через несколько минут ее сердце снова сжалось от боли: по дороге домой она стала свидетельницей нескольких тяжелых сцен — люди умирали прямо на улицах. Прохожих это абсолютно не волновало: жители Калькутты привыкли к подобным картинам.
В этот день мать Тереза поняла, что необходимо особое учреждение, в котором могли бы находиться умирающие и где о них позаботятся.
И она отправилась в городскую ратушу. Мать Тереза обратилась к властям Калькутты с просьбой выделить ей место для такого учреждения. Ей нужно было только место, в остальном она полагалась на свои силы.
Городские власти разрешили матери Терезе использовать под дома для умирающих заброшенное строение, расположенное в калькуттском пригороде Калигат по соседству с храмом индуистской богини Кали — покровительницы Калькутты.
Помещение, которое власти города предложили матери Терезе, напоминало огромный сарай. Жители Калькутты называли его «дормашалах». В нем останавливались для отдыха и ночлега паломники, приходившие из далеких земель поклониться богине Кали. У индусов Кали считается богиней смерти и разрушений. Несмотря на такое грозное соседство матери Терезе очень понравился «дормашалах».
Вот что она написала в своих воспоминаниях: «Помещение было пустое, и сотрудник городского управления спросил, устраивает ли оно меня. Помещение устраивало меня по многим причинам, но прежде всего потому, что оно было центром молитвы для индусов. В течение 24 часов мы перенесли в «дормашалах» наших больных и страждущих, и дом для умирающих начал свою работу».
Настоящее значение такого учреждения проясняется, если принять во внимание тот факт, что Индия уже много лет лидирует в мировом экспорте… человеческих скелетов, и главную долю этого «товара» исправно поставляет город Калькутта. Начал этот бизнес некий Шанкар Нараян Сен в 1943 году, вовремя «великого бенгальского голода». Специально обученные агенты вытаскивают трупы из рек или подбирают на тротуарах, варят в огромных котлах, пока мясо не отстанет от костей… Европейские страны и США охотно приобретают этот жуткий товар для анатомичек, медицинских институтов, школ. Один скелет дает выручку в 100 долларов.
Именно поэтому мать Тереза стала открывать в Калькутте дома для умирающих. Несчастные, которые расстаются с жизнью на улицах этого города, даже после смерти не могут найти успокоения: их не хоронят, а перерабатывают. Они не нужны никому, пока больны и бездомны, но на их трупах потом зарабатывают. Великий смысл домов для умирающих в том, что люди в них: могут умереть и быть похоронены по-человечески.
Жители Калькутты говорили тогда, что мать Тереза превратила смерть в жизнь, а разрушение в любовь. Однако подобные настроения разделяли не все. Приют для умирающих встретил и жестокий отпор. 400 священников Калигата выразили протест по поводу того, что, по их мнению, мать Тереза пыталась обратить местное население в свою веру, навязать им христианство. Один видный политический деятель Индии пообещал им, что добьется закрытия центра. Он нанес визит в дом для умирающих, чтобы лично проверить, как сестры ухаживают за больными и умирающими, моют их, как они обрабатывают раны, кормят тех, кто сам уже не в состоянии принимать пищу. Его сопровождали представители прессы, у приюта собрался народ. Когда пораженный политик вышел из дома, он публично заявил: «Я обещал закрыть центр, и я сделаю это… Но не раньше, чем ваши матери, жены и сестры придут сюда, чтобы делать то, что делают эти сестры. В храме Кали стоит богиня из камня, а в этом доме находятся живые богини». Некоторое время спустя один из недовольных служителей богини Кали тяжело заболел туберкулезом, чрезвычайно заразной болезнью, вселявшей ужас в индусов, и Никто, кроме матери Терезы и ее помощниц, не согласился его лечить. Он выздоровел и с тех пор стал активно поддерживать мать Терезу и ее благородное дело.
Первый дом для умирающих был назван «Нирмал Хридай», что в переводе с хинди означает «чистое сердце». Сама мать Тереза называла этот дом для умирающих «мое чистилище».
К тому времени, когда дом для умирающих был открыт, у матери Терезы было уже 26 добровольных помощников. Только самые преданные могли выдержать строгий режим ордена сестер милосердия: обязательную ежедневную молитву в четыре часа утра, отсутствие имущества, кроме одной смены одежды. Сестры ордена спали на соломенных матрасах прямо на полу, питались рисом и овощами, по 16 часов в день работали среди бедных. Мать Тереза и ее помощницы подбирали на улицах Калькутты несчастнейших из несчастных: стариков и старух, детей калек, прокаженных — тех, для кого не было уже места на земле, — съеденные голодом и болезнями живые скелеты. Многих из них спасти было уже невозможно.
Однажды мать Тереза подобрала на улице грязного больного человека. По нему ползали вши и прыгали блохи. От тела исходил такой отвратительный запах, что никто не хотел находиться с ним рядом. Мать Тереза стала счищать вшей с несчастного. «Зачем ты делаешь это?» — спросил он. «Потому что я люблю тебя»,- просто ответила мать Тереза, продолжая свою работу. Глаза человека наполнились слезами, и он сказал: «Хвала Иисусу в лице матери Терезы». «Нет, хвала Иисусу в твоем лице, — поправила его мать Тереза.- Ведь это ты, а не я, делишь сейчас с Ним Его муки. Сейчас Иисус переживает муки в тебе». Лицо умирающего прояснилось, когда он понял, что он любим, что он разделяет муки Христа.
Монахини стремились облегчить последние минуты несчастных, дать им умереть не по-собачьи — на асфальте, а под кровом, на циновке или охапке соломы. Они делали простые, но такие важные вещи: обеспечивали умирающих последним глотком воды и ласковым словом, заверяли, что их тело будет по индуистскому обычаю сожжено и пепел брошен в Гангу.
Эти невесты Иисуса никогда не старались обратить умирающих в христианство или похоронить их не так, как требует индуизм.
За более чем 40 лет существования домов для умирающих монахини ордена сестер милосердия подобрали 54 тысячи человек с улиц Калькутты. 23 тысячи человек умерло в доме в Калигате. Мать Тереза говорила: «Есть то, что нужно этим людям даже больше, чем пища и крыша над головой: понимание того, что они кому-то нужны, кем-то любимы. Они понимают, что даже если им осталось жить всего несколько часов, их любят. Господи, сделай нас достойными служить людям всего мира, которые живут и умирают в нищете и голоде».
4 февраля 1986 года дом для умирающих в Калькутте посетил папа Иоанн Павел II. Со слезами на глазах он читал надпись мелом на школьной доске: «3 февраля 1986 года прибыло два человека, выбыло — ноль, умерло — четыре. Мы делаем это во имя Бога». За время визита он смог сказать лишь одно слово. Он был очень тронут. С того самого дня мать Тереза стала правой рукой Иоанна Павла II, его вторым «я» в женском обличье.
Сегодня первый «Нирмал Хридай» стал молельней, доступной для всех желающих. В одном углу ее стоит статуя Божьей Матери с диадемой из золотых колец на голове. Эти кольца носили в носу женщины, которые умерли в этом доме. «Вот так те, кто не имел ни гроша, подарили Божьей Матери золотую корону»,- говорила мать, Тереза.
Известность матери Терезы постепенно росла, и приток пожертвований увеличивался. С средины пятидесятых мать Тереза стала помогать жертвам проказы.
В Индии лепра, или проказа, традиционно считалась наказанием, посылаемым Богом, а, следовательно, больной должен был терпеливо переносить мучения и смириться с болезнью. Положению прокаженного, особенно в Индии, едва ли можно позавидовать. Общество отворачивается от него, даже если он богатый и образованный человек В один миг они теряют все: и семью, и работу. Таким людям приходится скитаться в поисках пропитания. Они живут и умирают, как животные.
В мире, приблизительно 4 миллиона прокаженных, из которых 3 миллиона живут в Индии. В одной Калькутте пораженных этой болезнью насчитывается 500 тысяч. Это заболевание постепенно поражает пальцы, руки, ноги, лицо и до неузнаваемости искажает человеческий облик. Когда мать Тереза попыталась объяснить людям, что проказа — это не кара Господня, а обыкновенная болезнь, которую в большинстве случаев можно вылечить, она наткнулась на холодную стену непонимания и равнодушия. Тогда она сама стала создавать небольшие поселения для прокаженных в отдалении от железной дороги, где те строили хижины из бамбука, изготовляли себе одежду, бинты для своих ран и сумки для медикаментов.
Мать Тереза старалась дать прокаженным возможность полноценно жить и работать. Сестры научили больных проказой делать сувениры из скорлупы кокосовых орехов. Скорлупу собирали на улицах бездомные дети.
Тереза организовала кампанию под названием «Прикоснись своей добротой к прокаженному». Кампания имела успех в многомиллионной Калькутте. Индийское правительство выделило ордену сестер милосердия участок земли площадью в 34 акра возле города Асансол в 200 километрах от Калькутты. Под руководством матери Терезы на пожертвования, собранные во время этой кампании, здесь был организован лепрозорий, который назвали «Шанти Нагар», что в переводе означает «Город Мира». Это довольно большое самообеспечиваемое поселение, где прокаженные живут и работают в магазинах, на полях и пастбищах, как обычные горожане. Дети, родившиеся в семьях прокаженных, ходят в школу и получают медицинскую помощь, если нависает угроза заражения. Рука об руку с прокаженными работают и здоровые волонтеры. Один из таких волонтеров сказал: «Прокаженные могут показаться страшными и уродливыми, но они все те же разумные человеческие существа, способные на большую любовь».
Когда правительство Калькутты издало указ о принудительной стерилизации прокаженных, мать Тереза выступила с решительным протестом. «Я научу их регулировать рождаемость естественными методами. Я возьму и воспитаю каждое дитя, которое появится в семье прокаженных. Нельзя уничтожать то, что Бог таким чудесным образом создал в человеке», — заявила мать Тереза.
Она направляла в дома прокаженных молодых сестер ордена милосердия. Юные монахини, давшие обет безбрачия, объясняли взрослым людям, как вести себя, чтобы дети появлялись не случайно, а тогда, когда этого хочется родителям. Они объясняли, что проказа (или лепра) — инфекционное заболевание, которое не передается по наследству. Но ребенок, живущий вместе с больной матерью, легко может заразиться. Сестры ордена уговаривали прокаженных отдавать новорожденных детей в приюты, чтобы они выросли здоровыми.
В результате указ правительства был отменен. К штаб-квартире ордена сестер милосердия пришла целая делегация больных проказой, чтобы поблагодарить мать Терезу и других сестер за помощь и поддержку.
Благодаря таким эпизодам популярность ордена в Калькутте росла. Все новые и новые сестры присоединялись к матери Терезе, чтобы помогать бедным, больным, брошенным. К 1956 году в ордене состояла 51 сестра. Они обучали 1500 детей в своих школах и ухаживали за 48 тысячами больных в госпиталях, лечебницах, домах милосердия. В 1957 году орден насчитывал уже 71 сестру.
Когда мать Тереза уезжала в далекую поездку, она брала с собой корзинку грубой работы, в которой возила самые необходимые вещи. Она никогда не расставалась с этой вещицей, как если бы это была величайшая ценность на земле. Корзинку сделали ей в подарок ее «любимые дети» — индийские прокаженные. Она берегла подарок, потому что понимала, как трудно было сделать его искалеченными руками прокаженных. Правительство Индии высоко оценило труд матери Терезы; ее заботу о больных и бедных: в сентябре 1962 года она была награждена орденом «Великолепный лотос».
Вот что рассказывают о матери Терезе. Съемочная группа телекомпании Эн-Би-Си, приехавшая в Калькутту снимать документальный фильм об ордене сестер милосердия, решила проследить за ежедневным маршрутом матери Терезы. Как рассказывал позже один из операторов, вдруг мать Тереза забралась на огромную кучу мусора и начала усердно разгребать руками гнилые овощи и пищевые отходы. Телевизионщики были сначала озадачены, а потом поражены, когда увидели, как она откопала крохотного младенца с еще необрезанной пуповиной. Мать Тереза рассказала, что в таких мусорных кучах были найдены и спасены сотни брошенных детей. У некоторых были физические недостатки, но в большинстве своем это были просто несчастные брошенные девочки (в Индии существует проблема умерщвления нежеланных детей женского пола).
В 1955 году мать Тереза основала в Калькутте первый приют для брошенных детей под названием «Шишу Баван» — «Дом детей» в переводе с бенгальского языка. В доме живет детвора из разных частей Индии. «Я стала матерью тысяч брошенных детей, оставленных на улицах и обочинах дорог, в мусорных ящиках и канавах. Мне приносят их полицейские и отдают больницы, если настоящая мать отказывается забрать ребенка себе,- говорит мать Тереза.- Я спасла их, обогрела и обучила. Многие из них нашли себе хорошие семьи в Индии, Америке, Европе. Но все они помнят меня. Они присылают мне свои фотографии, и когда я рассматриваю их, я радуюсь за моих детей. Я чувствую, что люблю этих детей, как родная мать, как научил меня любить Иисус. Многие из них остались со мной — физически и умственно неполноценные. Природа жестоко обошлась с ними. Но они дети Господни и тоже нуждаются в любви. Если честно, это мои любимцы. Иногда врачи говорят, что лучше бы они умерли, но мы все равно берем их к себе. Отказать им в любви — все равно что убить».
Здоровые дети всегда помогают и заботятся о неполноценных, и нет зрелища чудесней. Сегодня приюты для брошенных детей существуют во многих странах мира.
Вскоре мать Тереза открыла мастерскую для безработных и дом престарелых. Медпункты при железнодорожных станциях начали оказывать бесплатную медицинскую помощь, предоставлять приют женщинам и детям. О деятельности ордена сестер милосердия узнала вся Индия, а в самой Калькутте мать Терезу называли не иначе как «живая святая» или «богиня» — в зависимости от того, какого вероисповедания придерживался говорящий.